Анонсы темы “Проект “В теме” на YouTube-канале ” Кургинян о подготовке радикалов к захвату власти в Беларуси: местные отщепенцы господствовать, преобладать не будут “Эрдоган не Макрон”. Геворгян о Турции и интересах Британии и США на Ближнем Востоке

Какое поведение малыша непременно должно озаботить? Как родителям стоит новости себя в сложных ситуациях и с кем в конечном итоге будет трудиться специалист в области психологии? Вот что поведала руководительница отделением первичного приема и помощи семье в кризисной ситуации ГУ “Минский городской центр социального обслуживания семьи и детей” Ольга Воронько.

 

Как осознать, что человек начал использовать?

 – Как близкому осознать, что человек близко с ним начал использовать, если он воочию не лицезреет этих веществ? Резкое изменение поведения. И почти всегда, если употребление перебегает в злоупотребление, то это враждебность, раздражительность. Нередко родные молвят о расширенных зрачках, об изменении памяти, внимания (наркотические вещества). Немало вещей, которые можно увидеть.

 

Но, снова же, если я понимаю, что мой близкий неожиданно стал раздражительным и злым, это не значит на 100%, что он стал использовать какое-то вещество. Может быть, какая-то положение, обстановка произошла, кризис. Если это малыш, может быть, что-то в школе, немало внутренних переживаний. Тогда надо шагать и излагать: “Я вижу, что с тобой что-то не так. Как я могу тебе помочь?” Это самое основное, что надо близким излагать очень нередко: “Я вижу. Что я могу для тебя сделать сейчас?”

 

Как не допустить потребления детьми?

– Будем честны, детям любопытно все, а на данный момент очень немаленький доступ к всякий инфы. Тут [будет] то, что предки вложили – значимость заботы о собственном здоровье, может-быть, о вреде веществ. [Нужно] доверие: я могу поведать родителю все, и я знаю, что он меня не накажет, не ограничит в телефоне, в разговоре с друзьями.

Оттого что юношеский возраст – это возраст экспериментирования, и оно может уйти в какую-то зависимость: испытать покурить, вейпы, формат вроде как “безвредный”, но по сути очень пагубный – это подтверждено в том числе и научно. Испытать, быть как все в том кругу, где он находится. Родителю надо знать круг общения, и он может его [при необходимости] заменить, не силой ограничив, а предложив [другой] по интересам: футбольную либо баскетбольную команду, еще что-то.

Еще одна особенность подростков – быть непохожими на собственных родителей, отличаться. Это таковой шаг. Тут надо общаться, договариваться, разъяснять, слушать, слышать. Тогда даже если в кругу [общения] будет прилетать [нежелательная] инфа, расслабленно о ней излагать и не пугаться: “Ты что! Не дай бог!”

Кстати, на одном из огромных собраний, где присутствовало очень немало представителей публичных организаций, Министерства внутренних дел, подымался увлекательный вопрос о том, как на данный момент в школе профилактика проводится по поводу потребления всех этих веществ. Очень немало молвят об управленческой ответственности, о вреде. С 1-й стороны, это отлично. С другой – я знаю, что же это все-таки за вещество и что оно кое-где есть, а запрещенный плод постоянно сладок. Значимо излагать не только лишь о вреде, да и о том, как здорово заниматься различными видами спорта. На данный момент столько вариантов получения наслаждения. Ведь в некий миг [у употребления] есть цель забыться, получить наслаждение, эйфорию. Куча [безопасных] вариантов – можно так, можно так.

 

Почему когда юноша употребляет, трудиться надо с родителями?

– Возраст экспериментирования понижается, и в 11 лет могут испытать что-то, и в 10. Когда мы знаем о зависимости у малыша, почаще – ребенка, вопрос, естественно, стоит о родителях и о том, как в семье все устроено. Бывает такое, что [зависимость] – это “уход” [ребенка] от семейных скандалов, ссор, может-быть, от насилия в семье, даже не по отношению к нему. Может-быть, на улице безопаснее.

Если об этом выяснит немало всяких служб, за эту семью берутся, пробуют трудиться. Не постоянно предки готовы признавать, что это их ошибка, они упустили. Кстати, к нам в центр тоже приходят – не в контексте зависимостей, а легко: “Почините моего ребенка, я здесь ни при чем”. Мы работаем даже не с детками больше, а с семьей. Когда говорим: “Нет, мы с вами”, многие предки уходят. Тут мы не можем сделать ничего, если сам человек не готов преобразовываться. Может-быть, сначала это будет с позиции ужаса за свою жизнь, что малыша могут отобрать. Но это совсем-совсем на первом шаге. Должно быть у родителя желание поменяться, [понять], что он делает не так. Есть случаи, когда все же малыша изымают из семьи. Временами предки останавливаются. В опыте нашего центра есть и такие, и такие. Но мы не являемся той организацией, которая решает такие вопросы, мы быстрее ассистенты, если [обратившиеся] готовы трудиться. Оттого что это тоже суровая работа – над собой.

Очень близкий вопрос – не вещества, а зависимость от веба, от девайсов. Для малышей и для родителей на данный момент он стоит очень резко. Приводят: “Прямо зависим, не могу с ним ничего сделать”. Точно, иногда детки уходят в злость, ярость, разбивают что-то, когда нет игры либо телефона близко. Ну и у взрослых многих на данный момент игровая зависимость процветает. Был случай, когда мы решили вкупе с матерью, что она готова принять хоть какое поведение малыша, когда она изолирует его от всех девайсов. На тот миг это была подготовка матери, оттого что очень немало ужаса появляется, что будет, если неожиданно [ребенок] не станет “употреблять”. Мы с ней прямо проговорили, что она будет делать, она была готова, и не так все оказалось жутко, как рисовалось. Не было истерик таких стршных, малыш с наслаждением занялся кое-чем больше увлекательным.

Тут родитель поменял личное отношение и, кстати, поменял требования. Сверхтребовательность к ребенку – это тоже очень давящий миг. Быстрее даже была работа родителя, оттого что с ребенком мы легко говорили, поддерживали и совершенно не касались телефона, момента зависимости. Как раз была работа матери и ее готовность кардинально поменять личное поведение, не посиживать в телефоне самой и так дальше. Спустя некое время ребенку возвратили телефон дозированно, ну и мать в этом и во всех других направлениях была готова быть в контакте с ребенком.

Другой случай. Мы тоже обговорили с матерью, но она не выдержала, произнесла: “Я не буду, я не могу”. Малыш прямо бился, дрался. Они ушли из консультирования и из работы. Обычно, предки, которые не готовы преобразовываться, молвят об этом. Шаги, которые мы хотим предложить, не делают – и уходят. Мы честны с нашими клиентами: если вы это не делаете, смысл для вас сюда приходить? И да, малыш остался с телефоном круглые день, мать осталась со своим недовольством, но нежеланием что-то поменять.

| Подготовлено по видео . Фото из открытых интернет-источников и снимки экрана видео.

 Читайте также:

А что происходит с захватчиком? 3-и принципиальных вопроса о домашнем насилии

Почему так происходит? Специалист в области психологии поведала о причинах и последствиях насилия в семье

Как осознать, что малыша травят в школе? Рассказы пострадавших буллинга и советы психолога